Рав Зеев Мешков

В день освящения Мишкана с небес спустился огонь и сжег жертвы, положенные на жертвенник. И «увидел весь народ и возликовал, и упали на лица свои»… Это стало знаком прощения греха золотого тельца и возвращения Божественного присутствия к сыновьям Израиля. И в этот день великой радости произошла трагедия, омрачившая его: «И взяли сыновья Аарона Надав и Авиу каждый свой совок и положили на них угли и положили на них пахучие травы и принесли (воскурение) перед Богом – чужой огонь, который Он не велел им приносить. И вышел огонь от Бога и поразил их, и умерли перед Богом». (Ваикра, 10:1).

Огромное количество советов юристов и адвокатов на Правовед.RU. Консультация с юристом еще никогда не была такой простой и доступной. Советы юриста и адвоката: pravoved.ru/legal-services/legal-help-online/

У этой истории есть своя предыстория, и для того, чтобы понять и величие Надав и Авиу, и непростительность их ошибки, надо вернуться к тому моменту, когда Моше только готовился подняться на вершину горы Синай. Прежде всего ему было веоено взойти на ее склон вместе с братом, двумя его сыновьями и санэдрином. «И поднялись Моше и Аарон, и Надав и Авиу (на склон горы Синай), и семьдесят человек из старейшин Израиля. И увидели Всесильного Израиля. А под ногами Его что-то вроде кирпича из сапфира, и прозрачен он как небеса. И на сыновей Израиля, отличавшихся высотой и чистотой души, не простер руки. (А Надав и Авиу) видели Всесильного, (и при этом) и ели и пили» (Шмот, 24:9 – 11).

Для того чтобы понять, как люди, обладающие пророческим даром, могли «видеть Всесильного», необходимо обратиться к книге Йехезкэля, в которой описывается такое же видение: «А над сводом небес… подобие престола, напоминавшего камень сапфир, а сверху, над подобием престола, – подобие человека (сидящего) на нем» (1:26). Через прозрачный лед и через прозрачный драгоценный камень Йехезкель, как через стекло, видел силуэт (Зогар хадаш, тикуним, 59б). Однако пророк понимал, что у Всевышнего не только нет тела, но и что Ему не может быть приписан ни один из реально существующих или вымышленных образов. И видение дано для того, чтобы объяснить, что Всевышний подобен царю, который не нуждается в помощниках. И лишь, когда Он не желает проявить Свое присутствие, Его воля распространяется через ангелов – силы, при помощи которых осуществляется управление миром.

Но вопрос, зачем нужно было Всевышнему, чтобы Аарон, его старшие сыновья и старейшины взошли на склон горы Синай еще до того как с нее прозвучали десять заповедей и Моше поднялся на вершину, чтобы получить скрижали, остался открытым. Роль этого восхождения на склон горы можно понять, если вспомнить, что Моше предстояло подняться на вершину всех духовных миров – туда, где нет ничего, кроме бесконечного света. И не только подняться – но и вернуться оттуда и принести скрижали — свидетельство того, что между ним и Всевышним не было ни посредника, ни завесы и рука человека смогла дотянуться до престола, чтобы «кусок неба» превратился в камни и на них появились заповеди. А если бы Моше не достиг вершины духовных миров и ограничился бы общением через посредника, то учение, переданное через него, не было бы абсолютно-истинным. Безусловно, оно представляло бы собой большую ценность для всего человечества, но не могло бы считаться неоспоримым. Оно не раскрывало бы все тайны духовного и материального миров и не содержало бы в себе семьдесят сторон понимания текста. Тогда бы о двух противоположных мнениях мудрецов, толкующих Тору, никто бы не мог сказать: «И то и другое – слова Бога живого». Но кто из всех людей на свете мог подтвердить, что Моше удалось сделать невозможное – дотянуться рукой до престола славы, которого не достигают и ангелы, совместить духовный и материальный миры, притянуть небо к земле? Кто мог быть свидетелем того, что принесенные им скрижали отсечены от престола славы, а не являются камнями, найденные им на вершине или на склоне горы?

И для того, чтобы у сыновей Израиля не возникло сомнений, что Моше дошел до самого верха – туда, где ничто не отделяет человека от света бесконечности, Всевышний выбрал двух свидетелей, чтобы еще до дарования Торы они увидели издалека, куда предстояло подняться Моше [1]. Их описание престола, установленного над небесами, должно было быть подробным и полным [2].

Почему именно Надав и Авиу были выбраны Всевышним? Потому что никто другой не мог достичь пророческого уровня подобного тому, который достиг Моше и заглянуть, хотя бы издалека за пределы небес, над которыми установлен престол. Их «прорыв» стал возможным благодаря тому, что они с раннего детства были погружены в размышления о высокой духовности. Они стремились достичь пророческого уровня и добились своего благодаря праведности и чистоте помыслов. Не малую роль в их успехе сыграло то, что Аарон был пророком и помог им обрести знания, помогающие правильно воспринять пророчества. Однако у обоих сыновей Аарона был один и тот же недостаток: их настолько притягивали духовные миры, что они забывали о том, что видения открываются им не для того, чтобы получать удовольствие от приближения к Всевышнему, а для того, чтобы оказывать влияние на весь народ. Как ни парадоксально, отстраненность от материального мира, приводит пророка к тому, что он не видит всей полноты картины. И самое главное – связь духовного и материального миров, ускользает от него.

Так и Надав и Авиу – при виде престола Всевышнего, они погрузились в состояние блаженства и забыли, что они должны увидеть не только духовную вершину, но и весь путь, который предстоит пройти Моше снизу вверх и сверху вниз. Они не смогли уловить связи миров и рассказать о ней старейшинам, чтобы у всего народа была уверенность в том, что человек из плоти и крови может приблизиться к престолу. И об этом говорится: «видели (Надав и Авиу) Всесильного. И ели и пили». Иными словами, – получали удовольствие, как на пиру от света духовного мира. Небеса хотели покарать их, но не сделали этого только ради того, чтобы не омрачать день дарование Торы. И об этом сказано: «И на сыновей Израиля, отличавшихся высотой и чистотой души, не простер руку».

Но они повторили ту же ошибку второй раз: в день освящения Мишкана они захотели зайти в святая святых для того, чтобы самим приблизиться к свету бесконечности, забыв обо всех остальных. И тогда Всевышний наказал их.

Гибель Надав и Авиу стала предупреждением всех пророков: они должны знать, что духовные миры открываются им, чтобы приблизить весь народ к ощущению Божественного присутствия. То же самое относится и к мудрецам Торы: если они полагают, что ее тайны открылись им, чтобы погрузиться в учение и забыть о тех, кто нуждается в их разъяснениях и наставлении, они перестают понимать самое главное – связь духовного и материального миров. И им придется отвечать за то, что пренебрегли теми, кто стремился к духовности.

Рав Зеев Мешков

«И у сыновей Йеуды был свет, и радость, и веселье, и то, что дорого (их сердцу)» (Мегила, 8:16).

Разъясняет Талмуд: «Свет – это Тора, радость – праздники, веселье – обрезание, то, что дорого сердцу – тфилин» (Мегила, 16б).

Обычно это высказывание мудрецов воспринимается как свидетельство прозрения тех, кто – после разрешения Кореша (Кира) переселяться в Йеуду – по своей воле остались в Персии и во время правления Ахашвероша подверглись опасности полного уничтожения. Наконец-то после чудесного спасения они поняли, что Тора – это не сухое учение, а свет. Наконец-то до них дошло, что заповеди – это радость и веселье. И наконец-то им захотелось прижать тфилин к сердцу.

Но ведь после победы над врагами, над Аманом и его сыновьями, в сердцах изгнанников должно было родиться не только желание постигать Тору и исполнять заповеди, но и стремление вернуться на святую землю. Их светом должен быть стать Храм, а весельем – восхождение в праздничный день на гору Мория.

Но этого не произошло.

Конечно, можно сказать, что Ахашверош не открыл для них границы страны и не позволил возвращаться на родину. Но это слабое оправдание. Даже если бы никто не препятствовал им, они все равно не пошли бы в разоренную страну из благополучной Персии. Святость земли Израиля не притягивала их.

Так как же Тора может быть светом для тех, кто не привязан всем сердцем к земле Израиля? Какая радость может быть от праздника без мечты принести жертвы в Йерушалаиме? И обрезание…

Эта заповедь тоже неразрывно связана с землей Израиля. Как сказано: «И дам тебе и потомству твоему, которое будет после тебя, землю проживания твоего, всю землю Кнаан, во владение вечное и буду им Всесильным. И вот союз, который вы будете хранить между Мной и вами и между потомством вашим: пусть будет обрезан у вас всякий человек мужского пола» (Берешит, 17:8-10).

И заповедь налагать тфилин также дана, чтобы мы никогда не забывали о том, что наша обязанность служить Всевышнему в земле Израиля, а не в каком-то другом месте. Как сказано : «И будут слова, которые Я заповедую тебе сегодня, на сердце твоем… и навяжи их на руку твою, и да будут они украшением между глаз твоих… И будет, когда приведет тебя Б-г Всесильный твой в землю, о которой Он клялся праотцам твоим Аврааму, Ицхаку и Яакову… перед Б-гом Всесильным твоим испытывай трепет и служи ему» (Дварим, 6:7-10). Так как же тфилин может быть дорог сердцу тех, кто сам отказался от исхода?

Следовательно, изгнанники не заметили неразрывной связи Торы и заповедей с землей Израиля и обрадовались Торе галута, праздникам без принесения жертв в Йерушалаиме, обрезанию как обычаю народа, а не союзу, связывающему с землей, а тфилин – как талисману, защищающему от врагов! Йерушалаим был далеко за рекой Прат, а Храм – за пределами их интересов.

А в это время сорок тысяч их братьев уже пятнадцать лет жили в Йеуде, куда им разрешил переселиться царь Кореш. Они в поте лица восстанавливали Храм на горе Мория. Им было нелегко. Они жили в нищете, ночью охраняли город, а днем поднимали тяжелые камни, чтобы сложить стены Храма. Они не сидели на пиру у Ахашвероша, а ели скудную пищу. Но для них Тора была светом надежды, искрой пророчества, лучом, связывающим душу с источником жизни. Принося праздничные жертвы в еще недостроенном Храме, многие из них плакали, ибо повсюду еще были видны следы разрушения семидесятилетней давности. Но то, что началось служение, было величайшим чудом и вселяло в сердца радость.

Только сорок две тысячи воспользовались свободой, дарованной Корешем за пятнадцать лет до событий Пурима, и пересекли Ярдэн, чтобы стать зерном, из которого заново родится народ Израиля. А все остальные остались в Персии. И Небеса поняли, что призыв «Вернитесь ко Мне, и я вернусь к Вам», переданный через пророка Зхарья, не затронул подавляющее большинство сердец. И разрешение Кореша возвращаться в Йеуду было отменено.

Через год после событий Пурима Ахашверош умер и на престол поднялся сын Эстэр – Дарий Второй. На втором году своего правления он разрешил достроить Храм. На седьмом году его правления Эзра попросил отменить указ, запрещающий переселение сыновей Йеуды за Ярдэн. И царь ответил на его просьбу. И было разрешено всем, кто захочет, переселиться вместе с Эзрой в Йеуду. И дали царь и его приближенные Эзре крупные суммы денег для Храма и для жертвоприношений. Также и своим наместникам в Йеуде приказал царь помогать Эзре, и дать ему сто талантов золота, и пшеницы и вина, и масла, и соли. И освободил царь от налога всех коэнов и левитов, и всех, кто заготовляет для Храма дрова и воду, и всех мудрецов. А Эзре было дано право установить суды, которые будут судить по закону Торы и наказывать смертной казнью преступников, если это потребуется. И собрал Эзра глав семейств, чтобы они пошли с ним, а за ними потянулись бы и все остальные. И благословил Эзра Всевышнего за то, что он послал в сердце царя благие намерения и желания. И собрал народ, который изъявил желание идти с ним, у реки Прат. И двенадцатого числа месяца Нисан 347 г. до н.э. отправился в путь. И не было у него охраны, ибо на Всевышнего полагался он. И благополучно прибыл его караван в Йерушалаим. Но подавляющее большинство сыновей Йеуды осталось в Персии, учить Тору и исполнять заповеди (Толдот ам олам). Они создали и школы для детей, и йешивы, и «академии», в которых мудрецы работали над составлением Талмуда.

Но через восемьсот лет после того, как Эзра ушел в святую землю, мудрецы, готовившие Талмуд к записи, сказали: «В потемках ты усадил меня» (Эйха, 3) – это сказано про Вавилонский Талмуд (составленный в Персии)» (Санэдрин, 24а). Т.е. всем стало ясно, что ученье – свет, но только не в изгнании! Каким бы мудрым ты ни был, в чужой стране ты бродишь в потемках. А свет Торы раскрывается только на святой земле.

Говорится о раби Йоханане, который жил и работал в Тверии и заложил основы Йерусалимского Талмуда: «Заболел раби Элиэзер. Пришел к нему раби Йоханан, увидел, что тот сидит в темноте, засучил свой рукав, и свет озарил комнату» (Брахот, 5б).

Так какой же свет Торы мог открыться в Персии тем, кто расправился с Аманом и его сыновьями, но не захотел двинуться с насиженных мест?

За истинный свет Торы они приняли темноту галута.

Они подумали, что праздничное застолье – это истинное веселье, в то время как сказано: «Да прилипнет язык мой к небу моему, если не буду помнить тебя, если не вознесу Йерушалаим на вершину веселья моего…» (Теилим, 137). И что тфилин дан не для того, чтобы помнить об исходе и завоевании земли Израиля, а чтобы защищать их в галуте.

Свиток Эстэр рассказывает о времени, когда Всевышний скрыл Свое лицо за двойной завесой. Первая завеса опустилась, когда по вине сыновей Израиля был разрушен Храм, а вторая – когда изгнание стало для них милым и приятным. Причиной первого скрытия стало то, что забыли о праздниках, а второго – то, что веселились в праздники, забыв о Йерушалаиме. Когда не делали обрезание детям произошло скрытие, а когда забыли о том, что оно указывает на связь с землей Израиля, скрытие стало двойным. Когда не налагали тфилин Всевышний скрыл Свое лицо, а когда начали воспринимать их как талисман, а не призыв совершить исход исполнять заповеди в земле Израиля, опустилась еще одна завеса.

Есть надежда, что в наше время, когда большинство сыновей Израиля собрались на своей родине, постепенно раскроется настоящий свет Торы и исполнение заповедей наполнится их истинным смыслом и укажет на нашу неразрывную связь со святой землей.