Настоящее занятие затрагивает много разных тем, поэтому их письменное изложение будет очень конспективным. Все необходимые детали можно будет дополнить из соответствующей аудиолекции.
В главе 16 первой части книги Шемуэля рассказывается об избрании Давида царем. Эта история, насыщенная фольклорными элементами (как впрочем, большинство рассказов в книге Шемуэля), представляет своего рода вариант «Золушки» в мужском обличье: последовательно проверяются старшие сыновья Ишая, но ни один из них не оказывается подходящим, ибо Бог судит не по внешним данным (по высокому росту, например, — скрытая «стрела» в адрес Шауля), а по тому, что у человека в сердце. Лишь когда выясняется, что у Ишая есть младший сын, пасущий скот вне дома, то есть не участвующий в общей трапезе, «изгой», Шемуэль получает знак от Бога, что это и есть будущий царь. Кстати, в мидраше «золушкина» сторона образа Давида находит более четкое выражение, ибо там изображается конфликт между Давидом и старшими братьями, которые убеждены, что он их сводный брат, и у него другая мать (Йалкут ха-Махири ле-сефер Теиллим).
В следующем рассказе описывается знаменитая победа Давида над Голиафом. Не входя в подробности, отметим, что древний фольклорный мотив о победе младшего, «неспособного» к войне брата над вражеским богатырем, с которым никто не осмеливается сразиться, получает здесь важное теологическое обоснование: победа достигается не благодаря физической мощи или силе оружия, а благодаря помощи Бога. Эта идея, вложенная в нашем рассказе в уста Давида, является на самом деле, так сказать, супер-идеей ТаНаХа, неоднократно высказываемой в разных текстах (см., например Зехария 4:6; Псалмы 20: 7-10; 33:16-22 и т.д.). Один из фольклорных признаков сюжета о победе Давида над Голиафом –некоторая неясность, или вариантность, в ответе на вопрос, поставленный в заголовок занятия. Казалось бы, очевидно, что победитель – Давид. Однако во второй части книги Шемуэля, в главе 21 (стих 19) неожиданно сообщается, что Голиафа убил некто Эльханан из Бет-Лехема – земляк Давида. Древние и средневековые комментарии не могли пройти мимо этого противоречия и решали его, как правило, в гармонистическом духе, объясняя, что Эльханан и Давид – одно и то же лицо. Наиболее «элегантное» решение вопроса предложил самый древний комментатор – автор книги Хроник, немного «подправивший» текст книги Шемуэля и написавший, что Эльханан убил брата Голиафа (1 Хроники 20:5). Чем не мидраш!
В главе 18 первой части книги Шемуэля начинается рассказ о противостоянии между Давидом и Шаулем, который продолжится фактически до конца первой части книги. Шауль, от которого отошел Бог, одержим своего рода манией преследования (или, как сказано в книге, злым духом). Он завидует победе Давида и старается его погубить, меча в него копье, когда тот играет ему на арфе, посылая его убить сто филистимлян как условие женитьбы на царской дочери и даже подсылая к нему наемных убийц. Фольклорность этого сюжета опять-таки бросается в глаза: нечестный или злой царь, обещавший свою дочь победителю врага, в конце концов, пытается уклониться от исполнения своего обещания. Однако наш сюжет осложнен тем, что дети Шауля – сын Йонатан и дочь Михаль – поддерживают и любят Давида, тем самым как бы предавая отца. Помимо прочего, рассказ строится здесь как аналогия истории конфликта Яакова с Лаваном в книге Бытия, вплоть до мотива с терафимами: роль Яакова, понятное дело, играет Давид, Лаван – это Шауль (у которого, кстати сказать, две дочери, и каждая из них обещана Давиду), а Рахель «заменена» Михалью, которая, правда, не крадет терафимы у отца и не прячет их в седле верблюда, а подкладывает их в постель вместо сбежавшего Давида, дабы обмануть убийц, подосланных Шаулем.
Давид вынужден бежать к Шемуэлю в Раму, но Шауль пытается достать его и там, посылая за ним своих людей. Однако в результате разыгрывается полукомическая ситуация: посланцы Шауля встречаются с группой пророчествующих – учеников Шемуэля – и, захваченные пророческим экстазом, начинают пророчествовать сами. Эта ситуация повторяется трижды, пока сам Шауль не отправляется за Давидом, но и он не может устоять перед силой пророческого духа и, сбросив свою одежду, начинает пророчествовать наряду со всеми. Здесь снова следует отметить фольклорную вариантность традиции: о пророчестве Шауля нам уже рассказывалось в истории о помазании его в цари (1 Шемуэль 10:5-13). Реакция народа на превращение Шауля одинакова и там, и здесь: «Неужели и Шауль среди пророков?». Но как все изменилось! В первом рассказе Шауль таким образом получает знак с неба, что он в самом деле избран в цари, в то время как во втором он становится объектом насмешки. Эпическая история превращается в фарс. В этой сцене, как в зеркале, отразился жизненный путь Шауля согласно автору книги Шемуэля: герой, изначально избранный для великой миссии, падает все ниже и ниже, теряя свой царский и человеческий образ. В дальнейшем мы убедимся, что Шауль в книге Шемуэля – фигура все-таки, скорее трагическая, чем комическая.