Наказание, постигшее Давида за грех с Бат-Шевой и Урией, не ограничивается смертью младенца, рожденного Бат-Шевой. Как мы помним, Давиду было предсказано, что «не отступит меч от дома твоего вовеки, за то, что ты пренебрег Мною и взял жену Урии Хитийца, чтобы была она тебе женою. Так сказал Господь: вот, Я наведу на тебя зло из дома твоего, и возьму жен твоих на глазах у тебя, и отдам ближнему твоему; и будет он спать с женами твоими пред этим солнцем (открыто). Ибо ты сделал это тайно, а Я сделаю это перед всем Израилем и при солнце» (2 Шемуэль 12:10-12). Вся дальнейшая история Давида, описанная в книге Шемуэля, есть не что иное, как исполнение этого пророчества.

Первый из рассказов такого рода – история Амнона и Тамар. Амнон, старший сын Давида, воспылал болезненной страстью к своей сестре по отцу Тамар, заманил ее к себе под предлогом болезни, изнасиловал, а затем, когда любовь превратилась в ненависть, прогнал ее. Эта история напоминает нам происшествие с Диной, дочерью Яакова, которая была похищена хивийцем Шхемом, изнасилована им и фактически превращена в его наложницу (Бытие 34). Однако ситуация с Амноном и Тамаром представляется еще более серьезной. Во-первых, Амнон был родным (пусть и сводным) братом Тамар, и их связь являет собой нарушение строго запрещенного Торой инцеста (см. Левит 18:9). Во-вторых, в отличие от Шхема, который изъявил желание и готовность жениться на Дине, Амнон, как сказано, прогоняет Тамар, подвергая ее тем самым публичному позору и, по сути дела, лишая перспективы замужества. Помимо аналогии с сюжетом Дины в рассказе об Амноне и Тамар прослеживается некоторая аналогия и с историей Иосифа и его братьями из книги Бытия. Тамар, как и Иосиф, одета в пестрое платье (кетонет пасим), которое согласно книге Шемуэля является отличительным знаком царских дочерей (2 Шемуэль 13:18). Ненависть Амнона к Тамар и надругательство над ней содержит в себе определенное сходство с поведением братьев по отношению к Иосифу.

Авшалом, полный брат Тамар (и по матери, и по отцу), видя, что Давид не наказывает Амнона (возможно, из чувства вины за свой собственный грех), решает, что называется, взять закон в свои руки и самолично расправиться с Амноном. Он заманивает его в ловушку и убивает его (подобно тому, как братья Дины хитростью убили Шхема и его соплеменников), а вслед затем убегает к своему деду по матери в Гешурское царство. Давид оплакивает Амнона, но через некоторое время начинает тосковать по далекому Авшалому (здесь можно усмотреть некоторую парадоксальную параллель с Иосифом, который тоже долгие годы находился в изгнании вдали от отца).

Военачальник Давида Иоав находит хитрый способ возвратить Авшалома домой и примирить его с отцом. При этом рассказчик намекает на еще одну напрашивающуюся параллель из книги Бытия, а именно на историю Каина и Авеля (ср. Бытие 4 и 2 Шемуэль 14:1-20). Действительно, убийство Каином Авеля являет собой библейский архетип братоубийства, и хотя Амнон был старшим, а не младшим братом, и совершил тяжкое преступление, повлекшее за собой месть Авшалома, вступившегося за честь сестры, все-таки сам факт братоубийства недвусмысленно связывает обе истории. Чтобы подчеркнуть эту связь, автор не довольствуется отдаленными намеками, а вкладывает в уста мудрой женщины из Текоа, подосланной Иовам к Давиду, рассказ-притчу, где повторяется в общих чертах история Каина и Авеля. Давид разгадывает эту «загадку» и решает вести себя подобно Богу в рассказе о Каине и Авеле. Он разрешает Авшалому вернуться и не подвергает его положенному наказанию за преднамеренное убийство – смертной казни, но лишает его возможности видеть лицо царя (ср. Бытие 4:14 и 2 Шемуэль 14:24).

Дело кончается тем, что Авшалом поднимает восстание против Давида. Судя по тому, с какой охотой присоединяются к Авшалому как жители Иудеи, так и северные колена, Давид не завоевал в народе той популярности, к которой так стремился и которая, казалось, была ему обеспечена его блестящими завоеваниями. Колено Йеуды, возможно, чувствовало себя ущемленным тем фактом, что Давид – сам иудей – пытался представить себя царем всего народа и тем самым уравнять в правах Юг и Север. Что же касается северных колен, то в их глазах Давид был узурпатором, захватившим власть у дома Шауля (см. 2 Шемуэль 16:5-13). Авшалому удается выгнать Давида из Иерусалима, и тот бежит вместе с верными ему людьми в Заиорданье. По совету Ахитофеля Авшалом входит в гарем своего отца и оскверняет его наложниц, тем самым декларируя свое право царствовать вместо отца (там же, ст. 20-22). Одновременно исполняется пророчество Натана: «Так сказал Господь: вот, Я наведу на тебя зло из дома твоего, и возьму жен твоих на глазах у тебя, и отдам ближнему твоему; и будет он спать с женами твоими пред этим солнцем (открыто)» (там же, 12:11).

Казалось бы, положение Давида безнадежно. Но он обращается к Богу и просит у Него о защите. На этот раз Бог не посылает к Давиду пророка, а действует, так сказать, «за ширмой». Давид должен понести наказание за грех, пророчество должно исполниться, но в планы Бога не входит потеря Давидом царства. Бог «подстраивает» Авшалому «наполеоновскую» ловушку, и вместо того, чтобы последовать дельному совету Ахитофеля и погнаться за Давидом «по горячим следам», он, по совету лазутчика Давида – Хушая – решает остаться в Иерусалиме, чтобы собрать дополнительные силы. Так в библейском историческом рассказе проявляется принцип своего рода двойной причинности: с одной стороны, все события связаны между собой логичной причинно-следственной связью, и люди действуют, исходя из рациональных соображений, с другой же – во всем ощущается незримая воля Бога, направляющего эти события и превращающего их в манифестацию принципа воздаяния.

Подробности – в соответствующей аудиолекции.