На обсуждаемой странице появляется загадочный персонаж почти без имени – Шимон ха-Амсуни, а некоторые говорят Нехемия ха-Амсуни. То ли он был потомком Амоса, то ли из области амазонок (вряд ли), то ли из места под названием Амасия в Понте (в Сончино здесь). Некоторые считают, что так исказилось имя Нахума Гамзу — учителя рабби Акивы. И действительно после него появляется рабби Акива, продолжающий его учение. Впрочем, так в Вавилонском Талмуде, а в Палестинском, по Вики, наоборот, он – ученик рабби Акивы.
От его имени сообщается традиция, что частица”эт”, означающая винительный падеж, толкуется как намек на что-то дополнительное. По-видимому, источник этой идеи в том, что иногда ”эт” является и предлогом «с».
Данное толкование выглядит несколько искусственно, дополнительные сомнения, внушает факт грамматики иврита, что употребление данной частицы строго связано с определенным артиклем и вообще определенным состоянием, например, у имени собственного. Поэтому, употребление ”эт” просто вытекает из определенности, как же его толковать?
Мой любимый комментатор Малбим написал огромное предисловие к Левиту под названием «Айелет аШахар», где подвел языковую базу свой комментарий. Проявив огромное терпение, можно добраться до самого конца, а всего там 613 параграфов и в предпоследнем из них автор занимается употреблением”эт”. Получается, что определенное состояние не всегда однозначно влечет наличие частицы. «И выстирает свои одежды», в основном не имеет, но там где имеются в виду те самые одежды, в которых он был, все-таки употребляется. Тем самым, употребление имеет некоторую свободу, и появляются возможности толкования.
Так вот, Амсуни толковал все места с ”эт”, кроме одного, где сказано «Господа Бога бойся» (Дварим, 10:20), на этом месте он останавливался и говорил: как я получал награду за толкование, так я получая награду за воздержание от толкования. Интересно, что в том же месте говорится, что Бога на до любить и тоже с частицей, но там у него не было проблемы, любить надо Бога и тех людей, которые проводят его влияние, то есть Мудрецов. Но кого надо ещё бояться, кроме Бога? Амсуни не хотел сказать кого, но рабби Акива прибегнул к тому же методу – бояться надо Мудрецов, пусть у тебя будет страх («мора») перед учителем («морэ»).
Комментарий «Тора Тмима» к Торе объясняет, что рав Амсуни воздержался от такого толкования, потому что далее в стихе говорится: «и Ему служи», а служить вместе с Ним кому-то ещё запрещается, это будет так называемое «совокупное служение» («авода бешитуф»). Такое служение евреям запрещено, а для не евреев по большей части мнений разрешена, что может иметь значение для некоторых дочерних вероучений.
Так толковать или нет? Бояться Мудрецов или нет?
Представляется, что более прав был рав Амсуни. Страх перед Мудрецами и учителями приводит к снижению критической способности и слепому копированию.
Так, для большей части традиционной ортодоксии психологически невозможно сказать, что такой-то Мудрец из Мудрецов Талмуда или более поздний раввин, ошибся. Они могут только сказать, что, мол, непонятно, и чем более очевидна ошибка, тем более непонятно. Я знаю лично одного главу Ешивы из Франции, которые дает специальный урок, чтобы показать ученикам, что ошибаются все – от Моше Рабейну, которого поправил Элазар (здесь) и до наших дней. Но это, конечно, модерн-ортодокс, да и то меньшинство.
В традиционной ортодоксии Мудрецов прошлого, а иногда и настоящего ставят выше возможности ошибиться, однажды один написал мне в дискуссии, что ошибка Мудрецов исключена в принципе!
В хасидском ответвлении от традиционной ортодоксии дело заходит, как известно, ещё дальше – дерутся за крошки со стола ребе. Хорошим качеством считается умение подавлять свою личность в присутствии ребе, а высшим блаженством – сидеть за одним столом или получить аудиенцию.
В самых тяжелых случаях можно взять газету и прочесть платное объявление, что рав такой-то есть воплощение Божественного Присутствия, что и, по-видимому, составляет тот самое совместное поклонение. Первые достаточно зловещие образцы такого поклонения и появились во времена рава Амсуни, так что его воздержание от толкования легко объяснимо!
Лучше не бояться никого, кроме Бога одного.
Попутно заметим, что и вообще в дискуссии рабби Ишмаэля и рабби Акивы о пределах толкования Писания победил рабби Ишмаэль, который привел убедительные примеры, что «Тора пользуется языком людей», поэтому сверхплотные толкования не имеют базы. Точка зрения рабби Ишмаэля является более трезвой, а в наше время получила дополнительное расширение – не только языком, но и образами людей. Это дает общее простое объяснение для того, как Иеошуа остановил солнце, как на третий день Творения затвердел небесный свод и т.п.
(использованные источники: Вики, немного из рава Шерки и др.) Название заметки навеяно рассказом Борхеса «Богословы» .